Готика как декоративный стиль 

В XIII и XIV вв. происходило ста­новление великих европейских монархий. В пределах королевства абсолютная власть суверена была незыблемой. Институт монархии приобретал ясные и определенные черты, хотя царствующим особам пока еще приходилось считаться с собраниями прелатов, аристокра­тией и представителями городов. В органах управления королевскими финансами и юстиции вместо пред­ставителей церкви теперь работали мирские чиновники. Взаимоотноше­ния между церковной и светской властью были установлены силовы­ми способами: короли Франции и Англии отобрали у пап право назна­чать епископов и аббатов, чем до предела ограничили ему возможность маневра, и в итоге вынудили их переехать из Рима в Авиньон. В середине XIV в. папство оказалось полностью под контролем французской монархии. Королевские заказы способствовали развитию светской культуры. Эта смена основного заказчика породила новый стиль.
Если до сих пор архитекторы готических соборов, прежде всего, стреми­лись развивать технические преиму­щества конструкции, то теперь коро­левская щедрость открыла перед ни­ми возможности для использования разнообразных декоративных эле­ментов. Изящная резьба по камню и витражи заполнили пространство между опорами, многочисленные скульптуры скрыли под собой каркас здания.

ЛЮДОВИК IX И СЕН-ШАПЕЛЬ

Долгие годы правления Людови­ка IX Святого (1226-1270) укрепи­ли во Франции королевскую власть и способствовали созданию нового образа французской монархии. Создание в Руамон и Сен-Дени новых надгробий французских коро­лей, предшественников Людови­ка IX, демонстрировало укрепление и преемственность монархической власти. Крестовые походы, которые вел этот монарх против еретиков во Франции и мусульман в Египте и Палестине, принесли ему кроме не­посредственной политической вы­годы славу святого. Он и умер во время очередного, 7-го Крестового похода. Но подлинным символом его правления и набожности стала выстроенная при его дворце в Пари­же капелла Сен-Шапель для хране­ния священных реликвий, включав­ших терновый венец Христа, выве­зенный из Константинополя. Здание состояло из двух часовен, располо­женных одна над другой: верхняя предназначалась для королевской семьи и высших сановников, ниж­няя - для слуг. Несущая конструк­ция сведена к минимуму. Богатство и могущество монарха отражает необыкновенная утонченность декора, роскошь позолоты, обилие скульп­тур и витражей. Все детали интерье­ра - от золотых геральдических ли­лий, которыми отделаны своды, до статуй апостолов, размещенных вдоль стен, призваны подчеркнуть, что заказчиком выступает король. Окна не только являются источни­ком света, постоянно господствую­щего в капелле, но и уникальным, самым большим в мире собранием витражей. 15 витражных окон, занимающих около 600 кв. м, содержат более 1000 библейских сюжетов.

IV Латеранский собор (1215) по­становил, что основы христианской веры должны быть знакомы всем, а не только монахам и священникам. Это решение привело к распростра­нению псалтырей, молитвенников и вообще благочестивых книг среди мирской публики. Людовик IX зака­зывал многочисленные манускрип­ты для собственной библиотеки. Ему подражали те, кто мог себе это позволить. В годы правления его преемников Париж стал одним из самых крупных центров изготовле­ния манускриптов. Богатство и авто­ритет заказчиков-аристократов или членов королевских семей находили снос выражение в использовании до­рогих материалов, в утонченности и изяществе фигур, напоминавших об­разы святых и апостолов из Сен-Шаггель.

11 августа 1297 г. Людовик IX, по­лучивший при жизни титул святого, был канонизирован папой Бонифа­цием VIII, что отвечало стратегиче­ским замыслам его внука, Филиппа IV Красивого. Людовик Святой стал своего рода символом духовных тра­диций французской монархии, во­площением образа «христианнейше­го короля», титул которого его потомки носили много веков подряд.

Часть мощей добавилась к тем свя­тыням, что хранились в Сен-Шапель, а часть была распределена как реликвии среди французских ари­стократов, которые выстроили для их хранения целый ряд подражаний Сен-Шапель.

РЕЛИГИЯ И ВЛАСТЬ В АНГЛИИ

Людовик IX, как символ королев­ской власти нашел подражателей на тронах всей Европы. Генрих III (1216-1272) также попытался при­дать новый блеск английской монар­хии. Он ввел культ одного из своих предшественников Эдуарда Ис­поведника, канонизированного в 1161 г. Эдуард был последним англосаксонским королем до нашествия норманнских завоевателей (1066) и вполне мог стать нацио­нальным символом Англии. Не слу­чайно Генрих III назвал Эдуардом своего старшего сына и не случайно самым значительным архитектурным событием в его царствование стала перестройка Вестминстерского аббатства, основанного при Эдуарде Исповеднике. Теперь там предстоя­ло установить пышную мраморную гробницу для останков святого коро­ля. Мастера, которым были поруче­ны эти работы, были приглашены из Рима. Чтобы подчеркнуть силу и влияние монархии, были использо­ваны характерные приемы француз­ской готики. В восточной части со­бора появились апсида и аркбутаны, что не было характерным для анг­лийской архитектуры. Стремясь превзойти французов, Генрих III за­казал ажурную каменную резьбу фа­сада с окном — розой, ориентируясь на такие образцы, как Сен-Шапель или собор в Реймсе. Гробница Эду­арда Исповедника создала преце­дент, и с этих пор Вестминстерское аббатство стало усыпальницей анг­лийских королей. Эдуард I (1272-1307), сын Генриха III, установил в церкви гробницы других членов королевской семьи. Специального упоминания заслуживает гробница его жены, Элеоноры Кастильской. Элеонора скончалась в окрестностях Линкольна, и в местах, где останав­ливался по дороге в Лондон траур­ный кортеж, Эдуард I повелел уста­новить поминальные кресты. Лич­ные вещи Элеоноры раздавались как реликвии, что, по сути, было равносильно канонизации. Как и ос­танки Людовика IX и Эдуарда Ис­поведника, внутренности Элеоноры и ее кости, хранившиеся соответс­твенно в соборе Линкольна и в Вест­минстере, стали в глазах королевс­кой власти священными реликвия­ми, подобно святым мощам, которые издревле выставлялись в святили­щах ради привлечения паломников.

АНГЛИЙСКИЙ СТИЛЬ

XIV в. в Англии был периодом созревающего национального само­сознания и завоеваний. Эдуард III (1327-1377) утвердил авторитет ко­роны, пошатнувшийся в годы прав­ления его отца, Эдуарда II (1307-1327), оказавшегося слабым и неспособным монархом. Эдуард, имевший царственный вид и изящные мане­ры, был склонен к аристократиче­ским занятиям, таким, как травля зверей, соколиная охота, рыцарские турниры, но в первую очередь к вой­не. Эта последняя черта была нема­ловажным достоинством, принимая в расчет наиболее насущную задачу восстановления престижа короны после низложения и убийства Эду­арда 2. Он положил начало так на­зываемой Столетней войне с Фран­цией (1337-1453), заявив свои права на французский престол. При Эду­арде III английский язык сделался разговорным в высшем обществе. Двор его был самым пышным во всей Европе. Джефри Чосеру, написавшему на английском языке «Кентерберийские рассказы», покро­вительствовал Джон Гонт, один из сыновей Эдуарда III. События эти нашли отражение и в архитектуре той эпохи. Декоративные излишест­ва французского стиля, который был принят при Генрихе III, уступили место поверхности, отделанной рез­ными стилизованными панелями, составленными из повторяющихся простых мотивов. Декоративные до­полнительные нервюры типичны для поздней готики всей Европы, но в Англии они принимают специфи­чески английский характер. Утвер­дившись как придворный, новый стиль в архитектуре дворцовой капеллы св. Стефана Вестминстерско­го аббатства, ныне не существую­щей, был использован и при реконструкции восточного крыла собора в Глостере, предназначавшегося для гробницы Эдуарда II. В отличие от французской, в английской архитек­туре своды становились все более сложными, с диагональными ребра­ми и вспомогательными нервюрами. Эти так называемые веерные своды образованы ребрами (нервюрами) одинаковой длины и кривизны, вее­рообразно расходящимися от опор. Они соединяются дополнительными фигурными ребрами-перемычками, создавая сложный рисунок, напоми­нающий кружево, и скрывают таким образом несущую конструкцию. Страсть к декоративности затронула даже деревянные перекрытия. Когда Ричард II (1377-1399) решил пере­строить тронный зал Королевского дворца в Вестминстере, он заказал деревянное балочное перекрытие этого помещения, предназначенного для пышных придворных церемо­ний. Искусно выполненное, оно по своему облику было типично анг­лийским. Впервые использованные при реконструкции собора в Глосте­ре, они получили свое развитие и в Королевской капелле в Кембридже. 

ЖАН ПЮСЕЛЬ И ИСКУССТВО МИНИАТЮРЫ. Решение IV Латеранского собора дать возможность светским людям, а не только духовенству изучать основы христианской веры - одна из причин, объяс­няющая бурное развитие искусства миниатюры. Это решение способствовало изготовлению манускрип­тов, которые украшали миниатюрами светские художники, работающие вне монастырских скрипториев. При Людовике IX утвердился стиль, который нашел многочисленных продолжателей и в после­дующую эпоху: элегантный, изысканный, соответствующий идеалам жизни двора. С другой стороны, в развитии искусства миниатюры выразилась тенден­ция к более реалистичному изобразительному языку в передаче религиозных сцен, которая в Италии про­явилась в творчестве Джотто. Мастер Оноре, рабо­тавший для Филиппа IV, воспринял способы переда­чи объема фигур, что подчеркивало их земное начало. В иллюстрации с многофигурными композициями религиозного содержания включались реалистические детали: растительные орнаменты, изображение птиц, бабочек, зверей, бытовых сценок, поэтическое очаро­вание которых удивительно точно передавал французский миниатюрист Жан Пюсель (работал с 1300 - ок. 1334). Он располагал фигуры в трехмерном простран­стве, передавая объем с помощью светотени. Иллюст­рировались и светские рукописи — научные трактаты, часословы, хроники, сборники любовных песен. В ми­ниатюрах, украшавших произведения куртуазной ли­тературы, получил воплощение идеал рыцарства. Ху­дожник стремился проникнуть в смысл изображае­мого события — это были настоящие иллюстрации литературного произведения. Вместе с тем книге при­давалась декоративная нарядность с помощью рамок причудливых форм и изысканных виньеток.

РЫЦАРСТВО

Яркой и столь часто романтизировавшейся впоследствии страницей куль­турной жизни Средневековья была рыцарская культура. Ее создателем и носителем являлось военно-аристок­ратическое сословие, зародившееся еще в раннем Средневековье и до­стигшее расцвета в XI-XIV вв. Воспитание королевских и дворянс­ких детей соответствовало рыцарс­ким идеалам, далеким, например, от идеалов купечества с его здравым практическим смыслом. Культ ры­царства был присущ всем дворам Европы. Турниры были неотъемле­мой частью придворной жизни и узаконенной формой решения важ­ных споров. Легендарные воины, та­кие как Александр Македонский, Карл Великий, король Артур, пре­вратились в главных героев романов и поэм, прославлявших куртуазную любовь и рыцарские идеалы. Одним из главных источников рыцарского романа был кельтский эпос о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Из него родилась прекрасная по­весть о любви и смерти – история Тристана и Изольды. По мотивам этих кельтских сказаний созданы мозаика собора в Отранто и рельеф­ный декор дверей собора в Модене в Италии, многочисленные скульптур­ные и живописные изображения и гобелены, украшавшие стены зам­ков, парадные галереи королевских дворцов, а также средневековые ми­ниатюры. В подражание королю Ар­туру и рыцарям Круглого стола Эдуард III основал в 1344 г. рыцарский орден Подвязки.

ОБРАЗЫ ВЛАСТИ В АВИНЬОНЕ И МИЛАНЕ

Стиль, утвердившийся при француз­ском дворе, нашел подражателей по всей Европе. Когда император Священной Римской империи Карла 4 (1347-1378) сделал Прагу своей но­вой столицей, то в качестве распоря­дителя работ по строительству но­вого собора, которому предстояло стать императорской усыпальницей, он пригласил французского архитек­тора Матье из Арраса. Даже папы, дабы сделать наглядной смену рези­денций, использовали новый фран­цузский стиль. Переезд папского двора из Рима в Авиньон ознамено­вался строительством нового дворца, которое продолжалось при трех первосвященниках, по происхождению французов - Бенедикте XII (1334-1342), Клименте VI (1342-1352) и Иннокентии VI (1352-1362). Пан­ский двор становился все более светским, и это проявлялось в том, что религиозные  сюжеты передавались в изящном стиле, созданном при Людовике IX. Эти новшества резко контрастировали с характером про­изведений, созданных по заказу пап в XII и XIII вв. и последовательно выдержанных в римской традиции.

Одним из немногих итальянских городов, который воспринял фран­цузские влияния, был Милан. Круп­ный европейский центр еще со вре­мен Римской империи, Милан, объединивший к XIV в. вокруг себя мелкие города, превратился в терри­ториальное государство, во главе ко­торого стояла влиятельная семья Висконти. Придя к власти, герцоги Висконти укрепили свое положение благодаря династическим бракам с королевскими фамилиями Европы.

На празднестве в честь бракосочета­ния Виоланты Висконти и Лайоне­ла, сына английского короля Эдуар­да III, по-видимому, участвовали Петрарка, Жан Фруассар и Чосер - три ключевые фигуры новой, свет­ской культуры. При Джак Галеацо Висконти (1378-1402) началось строительство Миланского собора, в архитектуре которого ярко выра­жено стремление следовать образ­цам французской готики. Этот со­бор, посвященный Святой Деве Ма­рии Нашенте, является самой боль­шой в мире готической церковью. Облицованный белым мрамором, со­бор украшен невероятным количест­вом мраморных статуй и множест­вом резных колонн, крупных и мел­ких шпилей, бельведеров. Его облик не имел ничего общего с архитектурой других итальянских городов-государств.

В богатой библиотеке, принадле­жавшей роду Висконти, есть всевоз­можные часословы. В миниатюрах, украшающих эти манускрипты, встречаются работы выдающихся художников, очевидно испытавших влияние французского искусства. Среди них, например, ломбардец Джованнино де Грасси, изысканный миниатюрист, умею­щий найти необыкновенные декора­тивные решения. Он работал также как скульптор и архитектор на строительстве собора в Милане, где мог познакомиться с мастерами, прибывшими из Франции.